Смерть-as-a-Service — бизнес на цифровой смерти

Памяти Александра Стечкина и Антона Носика.

«Перед нами простая задача — тело должно быть предано земле».
И. Ильф и Е. Петров, «Золотой теленок»

Тема смерти табуирована в российском обществе. С этим связаны в том числе проблемы управления активами после ухода из жизни их владельца. 

Культура сценарной проработки посмертия с точки зрения людей, находящихся от нас в материальной зависимости, — завещаний, страховых и накопительных программ (так называемого «страхования дожития») — пока не успела сформироваться. Что неудивительно, ведь эти привычки связаны с частной собственностью. А они как экономическое явление возродились в России примерно четверть века назад (или один поколенческий цикл по Штрауссу и Хоуву) и до сих пор не прошли проверку временем. 

Успейте купить корпоративный пакет COSSA-2025 со скидкой!

Cossa анонсирует главный рекламный формат на весь 2025 год: сразу 8 различных опций.

Пакет идеально подходит для онлайн-сервисов, стартапов, интернет-компаний и digital-агентств.

Успейте приобрести пакет до повышения цены!

Между тем за 20–25 лет появились принципиально новые виды активов, например, персональные медиаплощадки, привлекающие внимание аудитории. Внимание, которое превращается в деньги. Как быть с ними после смерти владельца? Это, как вы понимаете, не единственный открытый вопрос.

Цифровая жизнь после смерти — сюжет, любимый писателями-фантастами, медиафутурологами и... предпринимателями. Когда умирает тело человека, немедленно приходят в движение шестерёнки механизма под названием «похоронный бизнес». Сотрудники полиции или службы скорой помощи информируют «свои» похоронные бюро, и вот уже родственникам приходится отбиваться от агентов, которые наперебой предлагают возмездную помощь. Рынок ритуальных услуг в России, конечно, один из самых циничных. Но вряд ли найдутся охотники спорить с тем, что кто-то должен решать организационные вопросы. Ведь каждый знает — «тело должно быть предано земле». А как быть с «цифровым отпечатком» личности умершего? 

На этот вопрос однозначного ответа нет. Но совсем скоро решать его придётся, ведь пользователь социальных медиа смертен, «но это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чём фокус!». Кто позаботится о том, чтобы соответствующим образом упокоить «информационные останки» человека? Далеко не все пользователи обладают достаточным уровнем цифровой грамотности, чтобы заранее настроить своё посмертное существование в социальных сетях. 

А значит — возникают новые бизнес-возможности.

Личные обстоятельства

Кого-то может удивить такая странная тема статьи. Что ж, у меня есть причины размышлять о смерти. Это тяжёлый год. Весной проводили моего дядю. Он не был молод, и его смерть можно назвать естественной. В конце концов, нет ничего удивительного в том, что человек в возрасте семидесяти двух лет отправился в мир иной. Александр Олегович был из поколения «цифровых иммигрантов» (digital immigrants), так что, несмотря на разницу в возрасте, мы оба принадлежим к одному поколению.

В июле не стало моего учителя, человека неоднозначного и яркого. Я хотел бы назвать его своим другом, но для этого мы слишком мало и нерегулярно общались. Антон прожил пятьдесят один год. И его смерть стала неожиданностью для всех, за исключением тех, кто страстно её желал. Он, безусловно, принадлежал к поколению «цифровых первопоселенцев» (digital settlers).

У первого в Facebook было около четырёхсот друзей, у второго — больше четырёх тысяч.

Оба продолжили своё посмертное существование в сети, но по-разному.

Опрос Левада-Центра, на который ссылаются Мария Тренихина, Евгения Бельская, Дарья Ляликова, магистры 1 курса факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ, авторы исследования «Практики горевания по умершим в рунете и отношение к интернет-наследству: опыт эмпирического исследования» (презентация прошла на конференции «Интернет по ту сторону цифр»), показал, что у 32% респондентов есть «в друзьях» пользователи, которые уже умерли. Значит, тема актуальна не только для меня.

Цифровые похороны

На дядиной странице друзья регулярно оставляют комментарии, вспоминают, обращаются к нему. Однако статус аккаунта остался без изменений. У Антона тоже появляются обновления, при этом с первого же взгляда на страницу профиля становится понятно, что данный аккаунт поддерживается in memorium. 

В соответствующем дисклеймере Facebook предлагает обратить внимание на две настройки: функцию «Хранитель» и памятный статус аккаунта. Строго говоря, у пользователя, если он в курсе соответствующих опций, есть выбор: удалить аккаунт после смерти или позволить друзьям использовать страницу как инструмент обмена воспоминаниями. Запустить первый сценарий (удаление аккаунта) может любой член семьи, чьи полномочия документально подтверждены. Для активации второго сценария (перевода аккаунта в мемориальный статус) необходим заранее выбранный Хранитель. Похожие возможности предоставляет своим пользователям Google.

К чему я всё это рассказываю? Чтобы продемонстрировать организационные сложности «цифровой смерти» пользователя. Ведь, как правило, человек не ограничивается одной социальной сетью. 

Житель «цифровой деревни» имеет аккаунты в Facebook, Instagram, Google (он же — YouTube-аккаунт), Twitter... В России следует ещё добавить «ВКонтакте» и «Одноклассники». Не стоит забывать сайты по поиску работы, сайты знакомств, профессиональные сообщества. Сервисные площадки (а-ля «ГосУслуги»). Есть ещё и инструменты менее публичные — разного рода мессенджеры: WhatsApp, Telegram и другие. Дайте себе труд как-нибудь посчитать количество инструментов публичной коммуникации, которыми вы более-менее регулярно пользуетесь. И подумайте, все ли они настроены соответствующим образом на случай вашей смерти? Для большинства читателей, полагаю, ответ очевиден. 

Теперь спросите себя: найдётся ли у ваших родственников в похоронной суете время, а главное — желание и навыки — надлежащим образом оформлять вашу «цифровую смерть»? Нет.

Между тем очевидно, что рано или поздно сделать это необходимо по многим причинам, например, для того чтобы обезопасить аккаунт от взлома и несанкционированного использования. Раз так — следует ожидать появления агентств «виртуальных ритуальных услуг». Сервисов такого рода в мире довольно много (сайт The Digital Beyond представил каталог, содержащий более полусотни объектов).

Сервис AfterVault

Однако стоит обратить внимание на то, что абсолютное большинство сервисов рассчитаны на активность пользователя при жизни. А мы помним, что человек смертен внезапно. А пока жив — не слишком заботится о посмертии. По крайней мере, в России.

Виртуальное наследство

Вопрос, кому достанется внимание аудитории после смерти популярного родственника, актуален для сравнительно небольшой части пользователей (закон Парето никто не отменял). Но это не значит, что его следует игнорировать. Впрочем, вероятно, конкретно этот сюжет не породит принципиально новых бизнесов, просто расширит перечень услуг юристов и нотариусов.

Голос с того света

Совсем недавно, 29 июля, Мюррей Ньюлендс (Murray Newlands) писал о том, что чат-боты как бизнес демонстрируют впечатляющие показатели (в частности — 400% ROI). Логично предположить, что кто-то захочет отвечать посетителям своего аккаунта и после смерти. Технологии машинного обучения вполне позволяют использовать массив текстов, созданных пользователем при жизни, для автоматической генерации стилистически и семантически релевантных ответов. Похожий стартап уже описали создатели сериала «Чёрное зеркало».

Этически эта история, безусловно, небезупречна. Но такого рода «имитация бессмертия» — вполне в духе времени. Тим Лири в тридцать четвёртой главе книги «Семь языков бога» описал этот сценарий так: «Когда человек в течение двадцати лет ежедневно записывает и архивирует свои мысли в памяти компьютера, его внуки, которые будут жить через сто лет, смогут „узнать“ и воспроизвести его информационные привычки и смоделировать образ его мыслей... По мере развития технологии роботизации эти „алгоритмы Тьюринга“ перестанут быть просто „мозгами в бутылках“. Они станут гибридами, способными сенсорно взаимодействовать с физическим миром». Позже, рассматривая экзотические варианты развития бизнесов вокруг «цифровой смерти», мы ещё вернёмся к мыслям этого провокационного, но прозорливого философа и футуролога.

Модерация

Сегодня на кладбищах можно заказать услуги по уходу за могилой: присмотр и уборка, ремонт ограды и памятника. Отражением этих сервисов в виртуальном пространстве может стать посмертная модерация аккаунтов. Ведь не у всех есть люди, готовые взять на себя функции Хранителя. А кто-то, возможно, принципиально предпочтёт доверить такую работу наёмному сотруднику.

Репутационная коррекция

О покойниках или хорошо, или никак. Защита репутации умершего в сети, эдакое digital advocacy — чем не идея для бизнеса? Опять же правовая база уже подготовлена: право на забвение и всё такое.

Экскурсии по виртуальным надгробиям

Как писал Джером К. Джером: «Я знаю: когда путешественник приезжает в незнакомый город или селение, принято, чтобы он тотчас бросался со всех ног на кладбище и наслаждался лицезрением могил...». Такой же интерес, как выяснилось, вызывают аккаунты умерших людей. И чем драматичнее обстоятельства смерти, тем больший интерес вызывает профиль пользователя.

В уже упомянутом выше исследовании практик горевания по умершим в рунете приводится, в частности, такое мнение о причинах этого интереса: люди склонны посещать «виртуальные кладбища» для того, чтобы компенсировать дефицит эмоций (сострадание, сочувствие). Раз есть спрос — будет и предложение. Экскурсии по виртуальным кладбищам, вероятно, могут продаваться не хуже, чем туры по историческим, легендарным склепам.

Интеграция таймлайна в физические памятники

Даже странно, что в надгробия до сих пор не предлагают встроить вандалостойкие мониторы с доступом к мемориальному аккаунту умершего. А что? Пришёл на кладбище, нашёл геометку нужного пользователя, навигатор привёл тебя на место. Ты зачекинился и сел полистать ленту ушедшего друга. Чем не сценарий ритуала поминовения в техническом контексте двадцать первого века?

Цифровые некроманты

Этот сюжет обсуждает и Тим Лири, и сценаристы «Чёрного зеркала». Лири рассматривает два подхода к человеку будущего: или «сращивание» с машиной, или проникновение в машину. Первый подход детально разработан техническим директором Google и трансгуманистом Реем Курцвейлом в рамках концепции технологической сингулярности.

Второй между тем открывает новые возможности развития бизнеса хостинг-провайдеров. Ведь представителям «компьютерно-вирусной жизни» (здесь и далее в кавычках приведены термины Тима Лири) нужны будут вычислительные мощности. И если по сей день существенные состояния завещают религиозным и благотворительным организациям, можно представить, что «кибернавты» будут оставлять своё имущество провайдерам инфраструктуры: «В двадцать первом веке кибернавты будут сохраняться не только электронным образом, но и в виде „компьютерных вирусов“, способных перемещаться по компьютерным сетям и самовоспроизводиться при случайном или преднамеренном стирании другими людьми или другими программами».

Сценаристы «Чёрного зеркала» называют такой цифровой экстракт личности пользователя «куками», по аналогии с метками, по которым можно отследить сетевую активность человека, его маршруты в виртуальном пространстве. В любом случае цифровую посмертную маску личности пользователя нужно будет где-то хранить. А если мы хотим активно функционировать после смерти, хотя бы в качестве программы, нам нужны ресурсы. Чем больше ресурсов — тем больше возможностей для действия. Впрочем, полноценное активное посмертие на данном этапе развития технологий — утопия.

Только бизнес, ничего личного

Итак, с точки зрения возможностей для бизнеса феномен цифровой смерти трудно переоценить. Здесь и сейчас, конечно, речь идёт про различные сервисы, компенсирующие низкий уровень цифровой культуры пользователей, а также социальные запреты, связанные с темой смерти. Но в перспективе следует ожидать роста интереса к услугам провайдеров инфраструктуры, которые смогут предоставить вычислительные мощности для технической реализации информационного бессмертия личности. Моральные последствия такой трансформации представлений о загробном мире трудно себе представить.

С технической, юридической и этической точек зрения этот сюжет тесно связан с вопросом о том, кому принадлежит цифровой след пользователя.

Можно ли покупать себе цифровое бессмертие? Имеет ли общество право обрекать на такую специфическую разновидность посмертия тех, чьи мысли, идеи и знания обладают высокой социальной значимостью? Чем компенсировать страх перед смертью в человеческой картине мира, какой сдерживающий и стимулирующий фактор сможет сравниться с ним по силе? Эти вопросы пока ещё лежат в области теоретической философии, но с каждым днём развитие информационных технологий приближает их к области прикладной этики. Хорошо бы своевременно успеть найти ответы... 

Ведь, как мы видим, проводы умерших сегодня вовсе не ограничиваются простой задачей, сформулированной классиками советской литературы и вынесенной в эпиграф к этой статье.

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора. Ваши статьи присылайте нам на 42@cossa.ru. А наши требования к ним — вот тут.