Н. Кононов «Код Дурова»: рождение интернет-тотема

«Его мотивы — смесь тщеславия и благородства».
Перекопский

В прологе автор вырисовывает новый мир — виртуальное пространство, которое становится домом для миллионов людей, описывает «новую нервную систему человечества».

Даже тем, кто не читал предыдущую книгу Кононова, очень быстро становится понятно, что «Код Дурова» — не для любителей сухих фактов. Несмотря на то, что содержание книги — от главы к главе — переносит нас в историю ВКонтакте, его поступенчатое становление — это всего лишь скелет, важнее оказывается форма и детализация.

Эффективная и выгодная реклама с сервисом от МегаФона

Широкий выбор рекламных каналов, более 100 параметров по интересам, подробная аналитика и другие возможности уже ждут в Личном кабинете. А еще кешбэк 100% за запуск рекламы в первый месяц и еще 10% — каждый месяц.

Узнать больше >>

Реклама. ПАО «МегаФон». ИНН 7812014560. ОГРН 1027809169585. ERID LjN8K1P7y.

В книге находят отражение и софистика о клонировании Facebook («по крайней мере, я никогда не копировал, не применяя мозг»), и вера в коды, которые изменят мир («выше всех Павел ставил программистов»), и мафиозная история компании с вложением семьи Мирилашвили.

Чтобы понять своего героя, Кононов очень точечно вырисовывает картинку. Поговорив не только с множеством тех, кому приходилось встречаться с Дуровым, он ходил по местам Петербурга, о которых ему рассказывали в беседах.

Я повторил их путь от филфака до „Невского проспекта“: 3 500 метров, полчаса быстрым шагом с поправкой на ветер.

Несовпадения тональностей

Во время чтения я испытала калейдоскоп эмоций. Чем большей любовью проникалась к автору за отсылки к Аукцыону, Янке, Летову, БГ («Дуров неуклонно стервенел с каждым иском»), да что уж там, просто за пейзажи Петербурга, тем больше хотелось искоренить образ Дурова из этого сюжета. Практически довлатовские завершения некоторых частей, со столь знакомым стилем изложения, в контексте истории казались неуместными. Сравните: Головная боль не дала мне привычно обрадоваться ленинградской сутолоке, речному ветру и ясности каменных улиц. Чего стоят одни лишь тротуары… — «Заповедник» Сергея Д. И, например (можно найти на любой странице, но далеко ходить не будем — возьмем прямо на первой): Человеческий трафик рождал шум, который смешивался с гудками и призывами на экскурсию по городу, — пишет Николай В.

После такого, в общем то, вырисовываются известные картины с папиросой и рюмкой, как вдруг возникает что-то совсем из другой повести: «даже капля спиртного во рту ему отвратительна». Картинка разрывается и хочется быстрее забыть об этом странном несовпадении, погрузившись в новые «человеческие течения, которые напоминали переплетающуюся в ручье траву».

Никаких удивительных открытий в книге нет. Факты — фактами, воспоминания коллег и друзей Дурова окутывают известные из интернета истории все большими подробностями. Павел ходил в кафе и заставлял официантов выжимать черешневый сок и, пока они это делали, расплачивался и уходил. Или Павел катался на маршрутке бесплатно, потому что не считал, что студенты должны платить. Эти случаи из быта добавляют яркости к уже устоявшемуся образу, говоря языком Кононова, нерда.

Даже за стараниями автора создать романтический образ героя, Дуров кажется человеком холодным и механическим. Так что несоответствие здесь прослеживается не только в референциях к суровому советскому рок-н-роллу, но и даже к Заболоцкому, стих о Петербурге которого на 129 странице цитирует Кононов. Правда, есть (чуть ли не единственное романтическое) упоминание о том, что слабость к красивым видам Дуров испытывал. Но сразу же после стихотворения на странице следует описание:

Они с Перекопским, путешествуя, выбирали самые умопомрачительные гостиницы как знак покорения мира денег. Это покорение, видится мне, в жизни Дурова все же занимает место намного более важное, чем красота «Зингера».

Образ Дурова

На протяжении книги вырисовывается противоречивый образ героя. Более того — я не могу однозначно определить отношение Кононова, хотя в рецензиях других изданий, которые я успела немного почитать, авторы уверенно отмечают, что Николай им восхищается. Да, это прослеживается в оценке профессиональных качеств Павла. В конце концов, факты — фактами: новый мир, интернет-государство, если хотите, с миллионами пользователей в России построил только он один. Понимая это, Кононов чаще всего заменяет имя героя словом «тотем» (хотя, казалось бы, «основатель ВКонтакте», «создатель соцсети» — сколько всего можно придумать). Этим Николай возвращает нас к беседе в начале, когда Дуров с однокурсниками на вопрос о том, кем он видит себя в будущем, ответил коротко: «интернет-тотемом» Но будем помнить, что книга Кононова — в большой степени о Дурове-человеке и не только о Дурове-предпринимателе. Павел вызывает огромный интерес, но я бы сказала, что автор относится к нему с осторожностью.

Отдельно очерчена тема любви героя к женщинам как к механизму достижения власти над толпой. Использование этой массовой психологии, за которую его давно невзлюбили те, кто ночами перечитывает Бродского или, например, Камю.

Дуров учил Перекопского, что отношения надо строить так, чтобы женщины не влияли на творческие эксперименты, к которым имеют гораздо меньше способностей, чем мужчины, и не перехватывали власть. Перекопский был поражен тем, что Дуров как-то в воспитательных целях не разговаривал со своей девушкой две недели.

Казалось бы, как у человека, который мечтает изменить мир, остается время на такую ерунду?

Погружаясь в другие радости жизни Дурова по ходу книги, становится понятно, что из них и склеивается понятийный аппарат Павла. Узнать себя через других. Почувствовать, что хотят пользователи (в школе — учитель, в универститете — декан, и так далее). Увидеть реакцию на свои самые странные действия.

Отмечая день рождения, Дуров доставал из чемоданчика апельсин, чистил его и раздавал дольки приближенным, по значимости. Своей девушке, Перекопскому, Равдоникасу.

Мир для него — экспериментальная машина. Правда, чтобы причислить создателя к фрейдистам, придется подождать, ибо вся гениальность действий пока не очевидна. Впрочем, если бы не известные факты об эротических фотосессиях, проведении конкурсов красоты или разбрасывании денег на Невском, можно было решить, что мы попали в какой-то сюр. Что все это множественные маски или происки злоумышленников (Mail.ru?), которые «приклеивают» к Дурову подобные действия.

Воспитательные цели и проповедничество — важная часть личности героя, которая, опять же, ставит его против кумиров российской интеллигенции, зато отлично укладывается в рамки поп-страниц вроде «цитаты великих».

Образ Дурова дополняется мистицизмом. «Догму» масона Альберта Пайка он называет своим нравственным ориентиром. Не удивлюсь, если где-нибудь в тайном кабинете Павел обращается к оккультизму. Впрочем, довольно, — я вовсе не ставлю себе цели совершить вторичный анализ личности создателя ВКонтакте.

Поиск ответа

Уже ближе к концу книги Николай выразил мой главный вопрос:

Казалось бы, все это — полеты банкнот, игры в нео, мокрые майки и забеги на дворцовой, глубокомысленные цитаты выдает катастрофическое отсутствие вкуса. Почему человек, который с малолетства изучал искусство, так любит этот стиль?

Ответ он находит для себя в сравнении Дурова с настоящим политиком:

Политика бессмысленно осуждать в том, что он вышел за грань вкуса. Всякий политик должен убить в себе эстета, чтобы стать внятным, доходчивым и максимально понятным разным возрастам и социальным стратам.

Это, конечно, больше похоже на оправдание. Вспомним хотя бы Вацлава Гавела, чешского президента. Здесь самое время процитировать его стихи, но я не буду — у нас все-таки бизнес-издание. Другой вопрос в том, что в российской системе никакого Гавела быть не может. И в этом смысле, если цель Дурова — завоевать мир (или хотя бы Россию), то массовые ориентиры и гитлеровские речи окажутся эффективнее.

Черный цвет приглянулся Дурову. Тотем обожал пафос и, когда кодил, включал речи великих ораторов — Муссолини, Мартина Лютера Кинга, Малькольма Икса. Если лепить себе маску, черный цвет идеален — это цвет пафоса, миссии, строгости, проповеди, начальства.

Раз уж мы тут немного о поэзии, то мой любимый, простите, Бродский, говорил: если бы люди больше читали стихи, они бы не убивали. Это идеализация другой стороны жизни — эстетической, которую можно противопоставить позиции Дурова. Если люди перестанут любить друг друга, а вместо этого начнут любить великую цель, избавятся от предрассудков, а будут следовать лишь велению своей идеи, наступит великое будущее. Чтобы что-то изменить, нужно быть готовым к радикальным шагам, помним мы еще из манифеста нового гения.

Гармония противоречий

Как и в любой другой истории, в «Коде Дурова» есть две главные составляющие — форма и содержание. Первое — это художественные приемы и вообще подход к изложению, что делает текст исключительно не скучным. Второе — образ Дурова, сотканный из противоречий. Его нельзя не уважать, но и полюбить сложно. (Дуров взглянул в глаза аспирантке, которая ему не очень приглянулась, и произнес: «Заткнись, дура, мы пять лет учились, а ты нам мешаешь, коза закомплексованная»).

Стилистически выверенные ходы Кононова тоже иногда внезапно расшатывает, и после поэтических очертаний следует, например, такое: «Полосу про отроков в бизнесе занимало интервью неизвестного чувака». Будто корректор подрисовал это предложение случайно. Форма здесь помогает раскрыть противоречивое содержание личности в красках и художественных образах. Пусть иногда о них можно споткнуться, пусть кажутся порой излишеством («ночной звонок простучал как пулемет», «власть капитала пасует перед властью таланта», «сквозь шторы просачивалось утро»), но в итоге все это отставляет читателя под впечатлением. И это очень хорошо. Ведь как считает сам Дуров, «неважно, какие эмоции ты вызываешь; важно, чтобы ты волновал людей».

Павел Дуров: «Что есть зло? Зло — это наш враг. Добро — это мы. Если увеличить масштаб, можно понять простую истину: то, что в итоге побеждает, становится добром. Побеждать и вытеснять врага — его основная характеристика. Поэтому язычество и рабство — зло, а монотеизм и общество потребления — добро. Почему они победили? Потому что оказались более эффективными в изменяющихся условиях».

Книга предоставлена издательством Манн, Иванов и Фербер